читать дальшеТемной ночью Вовка шуршал в кладовке. Он медленно пробирался вдоль захламленных полок к стоящей в углу удочке. Огонь зажигать не решился, удовольствовался светом луны из маленького окошка. А в уголку светилась белым папина удочка. Мальчишка добрался до нее и ухватился за удилище. Потянул его неосторожно, чуть не опрокинул гулкое жестяное ведро, но вовремя остановился и успел его поймать.
Медленно и осторожно Вовка выбрался сначала из кладовки, а потом и из дому. На улице, где случайно проснувшаяся мать не могла его увидеть, мальчик с облегчением перевел дух. Он перехватил удочку и ведерко поудобнее и припустил со всех ног к реке.
Бежать ему было легко, босые ступни пружинили от утоптанной земли, кое-где через проезженную часть все-таки пробивалась трава, и тогда ее пыльные листочки щекотали Вовке пятки.
Дорога поворачивала у реки, и Вовка повернул тоже, побежал вниз по течению. Наконец, показался белый из-за залежей мела обрыв. Добравшись до него, мальчик перевел дух. Никого не было, а ведь это самое лучшее место для рыбалки. Клев тихой заводи у Белого берега был настолько хорош, что занять место стоило пораньше.
Но пока никого не было. Так даже лучше, решил Вовка, меньше шуму - больше рыбы. Он расположился, закинул удочку и уселся на бережок с припасенной из дома коркой хлеба, густо посыпанной солью. «Надо наловить побольше, - подумал Вовка, - тогда мамка не станет ругаться, что без спросу ушел. Победителей не судят».
Кругом было бесконечно спокойно и хорошо, только звезды мерцали над головой. Три звездочки собрались в ровный треугольник и летели над рекой быстро и бесшумно. Вовка бы удивился, погляди он на небо, но его больше интересовал поплавок. Треугольник тем временем добрался до Вовки и завис над его головой, но у мальчика начало клевать.
Рыба зависла на леске над водой, а в треугольнике появился круг ярко-белого света. Столб света упал на Вовку и втянул его в треугольник. Звездочки деловито покружились еще над рекой и исчезли.
Воска очнулся висящим в странной камере. Было она в форме яйца, как раз таких размеров, чтобы он там поместился и рука его едва-едва не доставала до бежевых стен. Со страху Вовка начал кричать и барахтаться, результатам стало только то, что он начал вращаться вокруг собственной оси. От такого ему совсем поплохело, и чуть не распрощался он со своей соленой корочкой. Вовка успокоился и попробовал достать до стены, все так же кружась, он все-таки смог дотянуться до нее. Она оказалась теплой и чуть шероховатой, как птичье яйцо. Мальчик ударил ее кулаком, и его отнесло на противоположную строну, мягко приложило о стену и вернуло в середину камеры. Покачиваясь, словно в воде Вовка затих. Он стер с глаз слезы и сжал челюсть, чтобы не завыть побитым зверьком.
Неожиданно поверхность камеры стала ярче, а потом та половинка, что была обращена к его лицу превратилась в прозрачную. Вовка увидел трех чужаков. Это были странные существа, так непохожие на него, что сердце чуть не остановилось от страха. Но тот же страх не дал мальчику зажмурится.
Двое чужих были в зеленой одежде, третий – в серой. Серый грозно размахивал верхними конечностями, Вовка решил, что это руки. Зеленые послушно стояли в позе раскаяния и смирения. Звуков камера не пропускала. Вовка чуть успокоился и решил. Что зеленые подчинены серому и в чем-то перед ними провинились. Мальчик подумал, что и сам вот так вот стоит перед матерью, пока она отчитывает его, и терпеливо ждет, когда же она устанет и отпустит его. Все так похоже.
Серый, по ходу дела устал и отвернулся от зеленых. Но тут он повернулся в сторону Вовки, и их взгляды встретились. Лицо чужака изменило выражение, он развернулся, и стукнул одного из зеленых по голове. Зеленый тоже посмотрел на Вовку и куда-то бросился.
Камера снова стала непрозрачной. Вовка повисел еще немного, прежде чем услышал странный свист. В воздухе появился новый запах, и веки мягко опустились.
В глаза светило солнце, ботва царапала голые ноги. Вовка проснулся на краю поля. Поле отделяла от реки дорога. Мальчик встал на ноги и посмотрел на берег. Вот его удочка и ведро для рыбы. Только рыбы не было и удочку держала в руках разгневанная мама.
- Вовкоид! - раздался ее пронзительный визгливый голос. – Я должна с тобой серьезно поговорить.
Вовка втянул голову в плечи и приготовился к разговору.
Павел Николаевич наблюдал за сценой на берегу с большого экрана. Он внимательно следил за ребенком, не отвлекаясь на бегущую строку с переводом. Он уже давно понимал этот язык аборигенов - стаупов. Похищенный не торопился рассказывать о чужаках, но это пока…
- Никто ему не поверит, - подал голос Алексей, лингвист и баламут по совместительству.
- Полагаю, что у любой высокоразвитой цивилизации имеется желтая пресса, - ответил Павел Николаевич. – Она выведет образ злых существ, похищающих стаупов, чтобы проводить над ними жестокие эксперименты. Никто им не поверит, но вот мы действительно появляемся, и общество с радостью впадает в истерию.
- Ну да, - согласился второй подчиненный, Марк, - сложно устанавливать контакт с цивилизацией, спешно запасающейся солью и спичками. – Он рассмеялся, натужно и со злостью. - Стаупы конечно другие, но до чего же похожи на людей, прям отражение в кривом зеркале.
- У них та же логика, думают они теми же категориями. Это есть большая удача, будь они совсем другими все, что нам удалось бы это разойтись мирно и существовать параллельно. Ни торговли, ни обмена культурами, мы не поняли бы друг друга никогда в жизни. Только сведенные с ума чужой логикой дипломаты могли бы общаться с ними…
На экране женщина-абориген прекратила отчитывать сына и повела его домой. Павел Николаевич подумал, что его мать, когда сердилась или нервничала, точно так же размахивала руками, как эта стаупка. Эх, где его беспечное детство?
Павел Николаевич повернулся к подчиненным.
- Из-за ваших необдуманных действий, контакт откладывается на неопределенное время. Мы продолжим наблюдение, пока не появятся последствия похищения ребенка.
На экране выдохшаяся женщина нежно обняла сына и повела его домой.
Медленно и осторожно Вовка выбрался сначала из кладовки, а потом и из дому. На улице, где случайно проснувшаяся мать не могла его увидеть, мальчик с облегчением перевел дух. Он перехватил удочку и ведерко поудобнее и припустил со всех ног к реке.
Бежать ему было легко, босые ступни пружинили от утоптанной земли, кое-где через проезженную часть все-таки пробивалась трава, и тогда ее пыльные листочки щекотали Вовке пятки.
Дорога поворачивала у реки, и Вовка повернул тоже, побежал вниз по течению. Наконец, показался белый из-за залежей мела обрыв. Добравшись до него, мальчик перевел дух. Никого не было, а ведь это самое лучшее место для рыбалки. Клев тихой заводи у Белого берега был настолько хорош, что занять место стоило пораньше.
Но пока никого не было. Так даже лучше, решил Вовка, меньше шуму - больше рыбы. Он расположился, закинул удочку и уселся на бережок с припасенной из дома коркой хлеба, густо посыпанной солью. «Надо наловить побольше, - подумал Вовка, - тогда мамка не станет ругаться, что без спросу ушел. Победителей не судят».
Кругом было бесконечно спокойно и хорошо, только звезды мерцали над головой. Три звездочки собрались в ровный треугольник и летели над рекой быстро и бесшумно. Вовка бы удивился, погляди он на небо, но его больше интересовал поплавок. Треугольник тем временем добрался до Вовки и завис над его головой, но у мальчика начало клевать.
Рыба зависла на леске над водой, а в треугольнике появился круг ярко-белого света. Столб света упал на Вовку и втянул его в треугольник. Звездочки деловито покружились еще над рекой и исчезли.
Воска очнулся висящим в странной камере. Было она в форме яйца, как раз таких размеров, чтобы он там поместился и рука его едва-едва не доставала до бежевых стен. Со страху Вовка начал кричать и барахтаться, результатам стало только то, что он начал вращаться вокруг собственной оси. От такого ему совсем поплохело, и чуть не распрощался он со своей соленой корочкой. Вовка успокоился и попробовал достать до стены, все так же кружась, он все-таки смог дотянуться до нее. Она оказалась теплой и чуть шероховатой, как птичье яйцо. Мальчик ударил ее кулаком, и его отнесло на противоположную строну, мягко приложило о стену и вернуло в середину камеры. Покачиваясь, словно в воде Вовка затих. Он стер с глаз слезы и сжал челюсть, чтобы не завыть побитым зверьком.
Неожиданно поверхность камеры стала ярче, а потом та половинка, что была обращена к его лицу превратилась в прозрачную. Вовка увидел трех чужаков. Это были странные существа, так непохожие на него, что сердце чуть не остановилось от страха. Но тот же страх не дал мальчику зажмурится.
Двое чужих были в зеленой одежде, третий – в серой. Серый грозно размахивал верхними конечностями, Вовка решил, что это руки. Зеленые послушно стояли в позе раскаяния и смирения. Звуков камера не пропускала. Вовка чуть успокоился и решил. Что зеленые подчинены серому и в чем-то перед ними провинились. Мальчик подумал, что и сам вот так вот стоит перед матерью, пока она отчитывает его, и терпеливо ждет, когда же она устанет и отпустит его. Все так похоже.
Серый, по ходу дела устал и отвернулся от зеленых. Но тут он повернулся в сторону Вовки, и их взгляды встретились. Лицо чужака изменило выражение, он развернулся, и стукнул одного из зеленых по голове. Зеленый тоже посмотрел на Вовку и куда-то бросился.
Камера снова стала непрозрачной. Вовка повисел еще немного, прежде чем услышал странный свист. В воздухе появился новый запах, и веки мягко опустились.
В глаза светило солнце, ботва царапала голые ноги. Вовка проснулся на краю поля. Поле отделяла от реки дорога. Мальчик встал на ноги и посмотрел на берег. Вот его удочка и ведро для рыбы. Только рыбы не было и удочку держала в руках разгневанная мама.
- Вовкоид! - раздался ее пронзительный визгливый голос. – Я должна с тобой серьезно поговорить.
Вовка втянул голову в плечи и приготовился к разговору.
Павел Николаевич наблюдал за сценой на берегу с большого экрана. Он внимательно следил за ребенком, не отвлекаясь на бегущую строку с переводом. Он уже давно понимал этот язык аборигенов - стаупов. Похищенный не торопился рассказывать о чужаках, но это пока…
- Никто ему не поверит, - подал голос Алексей, лингвист и баламут по совместительству.
- Полагаю, что у любой высокоразвитой цивилизации имеется желтая пресса, - ответил Павел Николаевич. – Она выведет образ злых существ, похищающих стаупов, чтобы проводить над ними жестокие эксперименты. Никто им не поверит, но вот мы действительно появляемся, и общество с радостью впадает в истерию.
- Ну да, - согласился второй подчиненный, Марк, - сложно устанавливать контакт с цивилизацией, спешно запасающейся солью и спичками. – Он рассмеялся, натужно и со злостью. - Стаупы конечно другие, но до чего же похожи на людей, прям отражение в кривом зеркале.
- У них та же логика, думают они теми же категориями. Это есть большая удача, будь они совсем другими все, что нам удалось бы это разойтись мирно и существовать параллельно. Ни торговли, ни обмена культурами, мы не поняли бы друг друга никогда в жизни. Только сведенные с ума чужой логикой дипломаты могли бы общаться с ними…
На экране женщина-абориген прекратила отчитывать сына и повела его домой. Павел Николаевич подумал, что его мать, когда сердилась или нервничала, точно так же размахивала руками, как эта стаупка. Эх, где его беспечное детство?
Павел Николаевич повернулся к подчиненным.
- Из-за ваших необдуманных действий, контакт откладывается на неопределенное время. Мы продолжим наблюдение, пока не появятся последствия похищения ребенка.
На экране выдохшаяся женщина нежно обняла сына и повела его домой.