Статья, очень интересна для тех, кто пишет или пытается писать. взята здесь [J]www.kmt.graa.ru/textbook_d.php?cr=318&see=1...[/J]
читать дальшеОчень важна в литературном произведении первая фраза», — говорил нам на семинаре молодых писателей-фантастов в Дубултах (а было это лет 15 назад) родоначальник советской «космической оперы» Сергей Снегов. Долго я думал над первой фразой этих заметок — и решил начать именно с нее. А дальше должно уже само пойти-покатиться...
Но спешу оговориться: никакое это не литературное произведение, а именно заметки, не весьма систематизированные, винегрет, сварганенный как из собственных, так и позаимствованных мыслей; возможно, кому-то из начинающих писателей-фантастов он действительно будет хоть чем-то полезен. Все-таки уже одиннадцатый год имею возможность знакомиться с рукописями начинающих авторов. По собственным прикидкам, прочитал их тыщ пять, не меньше. Так что о чем-то судить, наверное, могу.
Однако, пора и закругляться с вступительной частью — уж больно затянулась. Вот, кстати, и первый совет-пожелание: не усыпляйте читателя занудными длиннющими вступлениями. Лучше сразу — быка за рога! Начните с интересного эпизода, подденьте читателя на крючок, зацепите его внимание — а уж потом, по ходу повествования, растолковывайте, что к чему, и зачем, собственно, герой мочил из бластера этих зеленых чудиков...
Такой вот совет... нет, все-таки, не совет (как пишет один небезызвестный московский фантаст: «Вздумал, скотина, учить писать. Да мы сами умеем исчо лучше!!!») — я просто высказываю свое мнение, а уж дело начинающего автора — прислушаться к этому мнению или нет.
Неплохо бы, по-моему (и не только по-моему!), прежде чем приступать к работе над текстом, определиться, ЧТО вы, собственно, хотите сказать своим произведением. Зачем пишете? Чтобы поставить проблему? Указать путь ее решения? Привлечь внимание к чему-то, о чем-то предупредить? Просто развлечь?
Замечательный советский фантаст Дмитрий Биленкин говорил о четырех метатемах литературы: духовный мир человека; деловые и межличностные отношения; человек и общество, природа; человек — и то, что лежит за горизонтом прогресса, но, может быть, когда-либо и реализуемое... Четвертая метатема — это именно метатема фантастики. Хотя невооруженным глазом заметно, что сегодня это определение годится, скорее, только для той ветви фантастики, которая именуется «научной» и ныне не в фаворе. Может быть — «человек — и все необычное»? Ну да бог с ними, с определениями. О чем писать — вы знаете. Вперед! За мной, так сказать, начинающий писатель!
Только рванули со старта, а на пути — первый столб. Бац! Вот послушайте, что говорит «матерый человечище», он же Лев Толстой: «Художественное впечатление, то есть заражение получается только тогда, когда автор сам по-своему испытал какое-либо чувство и передает его, а не тогда, когда он передает чужое, переданное ему чувство. Этого рода поэзия от поэзии не может заражать людей, а только дает подобие произведения искусства». А Голсуорси, словно они сговорились, вторит Льву: «Если человек не составил себе какого-то представления о жизни на основании собственной жизни, чувств и опыта, то ему нечего сказать такого, что другим стоило бы слушать».
А если автору всего лишь восемнадцать-двадцать, и опыта жизненного, сами понимаете...
Конечно, аргументировать что-либо с помощью цитат — метод не весьма корректный, ведь на каждую цитату может найтись «противоцитата». (Помнится, в 80-х годах прошлого тысячелетия киевское издательство «Молодь» отвергло мою повесть, аргументировав свою отповедь одной-единственной цитатой из какого-то выступления большого знатока фантастики летчика-космонавта СССР В. Севастьянова. Советским, мол, фантастам негоже писать о возможной гибели человечества. Так я им в ответ столько «противоцитат» поприводил! Правда, мне это тогда не помогло...).
Ага, вот и Буало тут же объявился: «...если замысел у вас в уме готов, / Все нужные слова придут на первый зов».
И притом, скажет начинающий, это же о художественной литературе вообще, о реальной, так сказать, жизни, а не о фантастике. В фантастике можно и без опыта — была бы интересная идея да лихо закрученный сюжет, а опыт тут и вовсе ни при чем. И вообще, что нам все эти толстовы с голсуорсями!
Спорить не буду. Пишут ведь молодые, неопытные, и пишут интересно — убеждался не раз и не два! И чудесно. Значит, это от Бога. И, в конце концов, и опыт, и техника письма — дело наживное. Только течет ко мне целый поток рукописей, которые я называю для себя «студенческой литературой». И не потому что авторы обязательно студенты (хотя таких большинство). Просто манера изложения, изображение персонажей этакие... м-м... несколько наивные, ученические, и в главном герое, протагонисте, всегда виден сам автор. «Красивостей», рассуждений пруд пруди — человек душу свою изливает, и это, в общем-то, понятно. Но изливаться уместнее, наверное, за пределами произведения — в личном дневнике, письме к другу или же в разговоре с ним за бутылкой пива... Опять же, не совет, а мое мнение: не тонуть в личном, не плодить из рассказа в рассказ собственные отражения... Хотя тут можно и поспорить.
Повторю: и опыт, и техника — дело наживное, и если тянется рука к перу, перо к бумаге — не придерживай руку: пиши! Как же еще научиться писать, если не писать?
Так, пойдем дальше. Выскажу сейчас мысль весьма банальную, общеизвестную, но от этого не ставшую менее верной: любой писатель должен обладать высокой общей культурой, образованностью, эрудированностью — называйте как хотите, но вы меня, надеюсь, поняли. А писатель-фантаст, к тому же, должен быть еще и дилетантом-многостаночником, то есть иметь представление, пусть даже поверхностное, о самых разных вещах.
«Мы — таксы, выросшие под книжным шкафом», — сказал как-то в тех же Дубултах тогдашний «семинарист» Алан Кубатиев. (Ау, Алан! Читаешь ли нашу «Интересную газету» в своем Кыргыз... или Казах... в общем, где-то там?). Он сказал — а я, умник, в тот же день и записал. И сейчас вот раскопал эту фразочку в одном из своих дневников — пригодилась-таки! (Кстати, народ, никому, случайно, не попадала в руки общая тетрадь салатного такого цвета, оставленная в 2001 году либо в харьковской гостинице «Мир» после «Звездного моста», либо в поезде «Харьков-Одесса» — там несколько лет моей жизни! Отблагодарю, как положено...).
Так, о чем это я? А, о таксах. Таксы — это, конечно, не орлы, взмывающие ввысь, но — выросшие под КНИЖНЫМ шкафом! К сожалению, от произведений многих начинающих, которые мне приходится читать, создается впечатление, что авторы росли где угодно, но не то что книжного шкафа — букваря рядом не было... Особенно удручает, что не знают русского языка российские авторы (писателям из Украины еще хоть какую-то скидку сделать можно; я и сам, прожив здесь достаточно долго, нет-нет да и начинаю сомневаться, как правильно то или иное слово звучит по-русски — и лезу в орфографический словарь. Но ведь лезу же! Коль взялся писать на русском языке — пиши грамотно). Братцы, честное слово, зло берет! Неграмотно написанную рукопись не то что публиковать — читать не хочется. И, думаю, не один я такой капризный из редакторского племени.
Да что рукописи — подавляющее большинство произведений приходит по электронной почте, написаны они в «ворде», который ошибки распознает (правда, не все) — так и «вордовский» текст на экране моего компьютера аж красный весь от подчеркиваний... Начинающие, не пожалейте денег на словарь!
Еще одна банальность (и уж такая банальная, что дальше некуда): книжки-то все-таки почитывайте, и не только фантастику, а «классиков», Пушкина, там, Чехова и так далее. Не творите произведения-кальки с компьютерных игр и «видиков». А такое мне попадается довольно часто, вплоть до этих набивших оскомину фраз: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь?», «Ты в порядке?» и т. д.
Приношу извинения тем, кого этими своими пассажами невольно обижаю, кто и образован, и грамотен, и со штатовских боевиков ничего не срисовывает. Но ведь не выдумал же я все это... Кое-кто, как говорится, Бабеля с Бебелем путает, а «дефиницию» с «дефекацией».
Да, принимаю возражения насчет того, нужна ли писателю-фантасту такая уж эрудированность, Мол, если необходимо что-то уточнить по ходу сюжета — можно и специальную литературу полистать, и вообще сначала изучить тему, а потом писать. Безусловно. Согласен. Сформулирую рекомендацию так: автор обязательно должен хорошо знать то, о чем пишет. Не знаешь — узнай, в наши дни нужную информацию раздобыть не так сложно. Все должно быть достоверно, без «развесистой клюквы». На этот счет хорошо сказал Андрей Валентинов (Шмалько) в докладе на харьковском «ЗМ-2002». Доклад опубликован в российском «Питерbook», новом харьковском альманахе «Созвездие Эдем» и в октябрьском номере «Порога». Для тех, кто не слышал и не читал, процитирую (Андрей, надеюсь, ты не возражаешь?). Говоря о произведениях русскоязычных фантастов, А. Валентинов отмечает: «С достоверностью вообще беда. Именно тут дилетантизм достигает прямо-таки Эвереста. Скажем, ныне как никогда популярна историческая фантастика. И что же? В одной книге, где действие происходит в XI-XII веках, славным городом Багдадом правит не халиф, а эмир, который лопает помидоры, привезенные из еще не открытой Америки, а его подданные подсчитывают загадочные «таньга», которые в Багдаде хождения не имели. В другой книге небо России терроризирует загадочная эскадрилья СС, в третьей, тоже про мировую войну, в германской армии вовсю функционируют партячейки НСДАП, которых до 1944 года там в помине не было. Интересно, что, по крайней мере в одном случае, автору было указано на несоответствие, причем еще до выхода книги в свет. И что же? А ничего, автор преспокойно ответствовал, что, во-первых, читатели и так слопают, а во-вторых, он, автор, «так видит». Это, мол, параллельная реальность.
Вы скажете, мелочи? Кому в самом деле интересно, существовали в действительности эскадрильи СС или их в помине не было? Но ведь лиха беда начало. Сначала этакая «параллельная реальность», затем — параллельный язык, в результате же — параллельная литература, то есть паралитература, та самая, глянцевая. А потенциальный читатель, открыв обложку и прочитав про багдадского эмира, лишь пожмет плечами, плюнет — и утвердится во мнении, что слухи о маразме того, что сейчас называют фантастикой, не так уж далеки от истины.
Это только пример. Желающие могут подойти к книжному лотку, не глядя цапнуть первую же попавшуюся книгу с драконом или звездолетом на обложке и перелистать, дабы убедиться, что подобные «эмиры» гнездятся всюду — и в авторской речи, и в диалогах, и в том, что авторы считают сюжетом».
Каково, а? Я подписываюсь под этим всеми руками и ногами.
Уф-ф... Переведем дух и двинемся дальше. Перечитал все написанное и вижу: какой-то «ругательный» у меня винегрет получается. Собирался тихо-мирно высказать свое мнение, а сам... Ладно, сбавим обороты, а то эк занесло!
Маленькая пометочка для начинающих. Рекомендую прочитать хотя бы «Введение в литературоведение» (для тех, конечно же, кто не читал) — там изложены азы, основы искусства создания литературного произведения. И как минимум ничего не потеряете, если несколько вечеров проведете за чтением книг Яна Парандовского «Алхимия слова», Жана-Поля Сартра «Слова», Виктора Шкловского «О теории прозы»...
Несколько слов о функции фантастики, ее назначении. Лет этак пятьдесят назад все у нас было предельно ясно: наша (в смысле, советская) фантастика — это ликбез для тех, кто не в курсе новых веяний в области науки и техники, кто не знает, как будут устроены электромобили, управляемые по радио трактора и фотонные звездолеты. Потом (или тогда же?) наша фантастика стала рупором нашей же идеологии, вовсю клеймила черные силы, загнивающие по ту сторону «железного занавеса», и рисовала пасторальные картины светлого коммунистического завтра. Воспитывала. Но и готовила человека к встрече с неведомым.
А теперь? Еще раз вопрошу: с какой целью начинающий автор принимается ваять произведение? Чтобы сеять разумное, доброе, вечное? Поделиться с миром какой-то оригинальной идеей? Или просто развлечь народ?
При чтении современной фантастики создается впечатление, что во главу угла сейчас поставлена функция именно развлекательная. Это же относится ко многим рукописям, поступающим в «Порог». К концу рабочего дня мне начинает мерещиться, что в углу моего кабинета притаилась армия черных магов, а на шкафу устроилось целое полчище драконов. «Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет», — кажется, так говорил министр пропаганды Третьего рейха. Когда я начинаю читать новое присланное произведение и натыкаюсь на слова «маг», «дракон», «артефакт», «рыцарь», «дьявол»... ладно, не будем о грустном. И о когорте эпигонов Профессора тоже не будем. И о всяких-разных конанах. Писания в стиле «в крови и сперме по колено» — как говорил Кир Булычев. Пожелаю начинающим не зацикливаться на этих темах.
Писатель-фантаст Георгий Гуревич еще лет двадцать назад отмечал: «Есть ли отличительная черта у этого поколения [тогдашних «молодых». — А. К.]. Есть, пожалуй: полное безразличие, даже пренебрежение к научности, использование фольклорных образов — ведьм, леших, драконов, смешение сказки с роботами, со сверхсовременной техникой. Не о серьезном и не всерьез!»
Плохо это или хорошо? Если это не перепев, не подражание — то почему бы и нет? Но с перепевами мне приходится встречаться гораздо чаще, чем с действительно оригинальными, самобытными произведениями. Наверное, подражательность почти неизбежна в начале творческого пути — как почти неизбежна в детстве корь. Но начинающим нужно искать свой стиль, свои темы — хотя задача эта и не из самых легких.
Думаю, не открою начинающим Америку, если скажу, что художественное (в том числе и фантастическое) произведение — это своего рода триада, единство трех составляющих: идеи, сюжета и языка (возможно, сюда нужно добавить и стиль?). Идея — что хотел сказать автор своим произведением. Сюжет — в какой форме он это делает. Язык — средство реализации сюжета, который (в смысле сюжет) реализует идею. Убери любой из этих элементов — и произведения не будет (хотя многие уродцы от рождения ухищряются воплотиться в виде книг — ну, это уже на совести издателей). Тут у меня припасена небольшая обоймочка очередных цитат. Сразу всю ее и выпущу (за абсолютную точность не ручаюсь, поскольку воспроизвожу по памяти):
«Нужно, чтобы было что сказать, и нужно умение сказать это интересно» (Ф. Фицджеральд).
«Надо писать или о том, о чем никто не писал, или о том, о чем уже писали, но лучше» (Э. Хемингуэй).
«Все виды литературы хороши, кроме скучной» (Вольтер).
А теперь вновь предоставлю слово А. Валентинову. Все тот же доклад на харьковском «ЗМ-2002»:
«Медвежью услугу новому поколению фантастов оказали, сами того не желая, те, кто десять лет назад боролся за само существование русскоязычной фантастики. Они победили, появилась возможность печататься, открылись книжные серии, выросли новые читатели. Нынешние авторы пришли по сути на готовое. Не надо бороться, не надо доказывать свое право на существование. Конечно, и сейчас требуется и помощь, и везение, и какой-никакой талант, но все же дорога молодежи уже расчищена. Более того, эта дорога снабжена метками и указателями. Можно уже не бороться за само право быть фантастом. Более того, можно не напрягаться, не выдумывать новое: вот вам космический боевик, вот — славянская фэнтези. Можно не изобретать велосипед, а, взяв чужой напрокат, ехать по глубокой колее. Так даже безопаснее, ибо новое — это всегда риск. Вот и едут — чужой колеей на чужом велосипеде. Отсюда и затянувшийся период ученичества. Зачем выдумывать свое, когда можно писать под Лукьяненко, под Олди, под Головачева. Конечно, это второй сорт, но... Но ведь печатают, а от добра добра, как известно, не ищут. В результате же... В результате же: вторичность идей и сюжетов, ежели таковые вообще присутствуют. В лучшем случае берется уже готовая схема (скажем, едет барон, видит — дракон), а остальное — по уже имеющимся лекалам; пугающая небрежность, ежели сильнее не сказать, к языку, образам, речи персонажей, структуре текста, одним словом, литературный дилетантизм в худшем виде...»
По-моему, не в бровь, а в глаз.
Да, оригинальную идею изобрести тяжеловато. Но тут совет начинающим может быть только один: ищите! И, возможно, обрящете. Если действительно хотите оставить след в литературе вообще и фантастике в частности — а не просто наследить.
Что первично — идея или сюжет? А это когда как... Тут, думается, уместно будет привести выдержки из давнего выступления Б. Н. Стругацкого на заседании Ленинградского семинара писателей-фантастов: «Всякий человек, который написал в жизни хотя бы двадцать авторских листов, знает, что существуют две методики написания фантастических вещей. Методика номер один — это работа от концепции. Вы берете откуда-то, высасываете из пальца некую формулировку, которая касается свойств общества, мира, Вселенной, а затем создаете ситуацию, которая наилучшим образом ее демонстрирует. Второй путь, сами понимаете, обратный. Вы отталкиваетесь от ситуации, которая почему-то поражает ваше воображение, и, исходя из нее, создаете мир, одной из граней которого обязательно будет определенная концепция. Если ситуация интересная, полная, захватывает большие куски мира, то рано или поздно откуда-то выделится концепция и станет если не стержнем вещи, то во всяком случае, значительной, важной ее ветвью. (...) Притом, мне кажется, что УПРАВЛЯТЬ методикой нельзя. Нельзя поставить задачу — напишу-ка я концептуальную повесть и придумаю-ка я концепцию. Нельзя придумать концепцию, она приходит, может быть, из разговоров, из споров, из книг — она приходит, и тогда, если она возникла, если она содержательна, вы рождаете из нее ситуацию. То же самое и с ситуацией...»
Нескромно ссылаться на самого себя, но уж больно хочется — иллюстрация к словам Бориса Натановича довольно яркая. Моя дилогия «Зверь из бездны» выросла из одной-единственной фразы, которую я буквально краем уха услышал, случайно оказавшись в зоне досягаемости телевизора...
Сюжеты... Что ж, в отличие от идей, их можно насочинять море разливанное — если действительно есть в душе искра Божья и творческий зуд. Только сразу скажу начинающим: повествование о том, как пресловутый Вася Пупкин добывает желанный артефакт, сражаясь со злобными блямблямчиками — это вовсе не фантастика. И, вероятно, не литература. Эх, насчет подобных сюжетов много мог бы я привести примеров из своей редакторской практики — только места не хватит. Поэтому — всего один. Sapienti sat. Некий герой, вооружившись лазерным мечом, ушел из отчего дома и отправился «квестовать» по разным мирам. Одного злодея прибил, от второго ушел, а третий его взял... и съел. Потому что был круче. Тут и сказочке конец. Хотя на деле неизмеримо больше таких текстов (произведениями их назвать как-то язык не поворачивается), где герой и третьего героя победил и что-то там такое добыл. Потому как читатель любит счастливые... м-м... энды. А еще — продолжения. Но суть от этого не меняется.
Откровенно говоря, я берусь опубликовать в «Пороге» (и публикую) даже такие произведения, где и идея не нова, и сюжет достаточно шаблонен, но где присутствует то, что можно назвать художественностью. Где имеешь дело именно с литературным произведением, а не текстом. Хороший, сочный язык, образность, своеобычность, ассоциативность, мыслеемкость и всякое прочее — ну, вы, надеюсь, меня понимаете, — а не на уровне «он пошел», «он ударил», «утвердительно кивнул своей головой» и т. д. С этим делом у многих начинающих проблема (еще раз подчеркну: сужу, в основном, по текстам, поступающим в «Порог», хотя как член жюри конкурса, который дважды в год проводит московский КЛФ, читаю и другие тексты).
Просто убивает обилие штампов. Ребята, старайтесь писать по-своему, избегайте этих бесконечных «звонко щебечущих птиц», «побелевших костяшек пальцев», «потемнения в глазах» и прочая.
Повторяю банальный совет: больше читайте «классиков», перечитывайте, не столько уже следя за развитием сюжета, сколько изучая технику письма; не ЧТО написано, а КАК написано. И пробуйте писать образно, в своем стиле — и просто (но не в смысле «примитивно»!), без излишней вычурности, украшательства. Напомню карамзинистов: «Пестрые толпы сельских ореад сретаются со смуглыми ватагами пресмыкающихся фараонид». А проще написать: «Деревенским девкам навстречу идут цыганки». Или из Марлинского: «Ощипанные гуси, забыв капитолийскую гордость, словно выглядывают из возов, ожидая покупщика, чтобы у него погреться на вертеле». То есть: «продаются гуси»... Но простоты типа «он пошел и пришел», конечно же, тоже следует избегать.
О! Пока искал эти цитаты, наткнулся на кое-что еще. По воспоминаниям В. Катаева, Бунин сказал, что настоящий литератор испытывает отвращение, положив перед собой чистый лист. Если вы испытываете нечто подобное — значит не сомневайтесь: вы обязательно будете настоящим фантастом! :-)
Теперь два слова о стиле, причем не свои два слова, а С. Наровчатова (думаю, начинающие фантасты тоже знают такого): «Выработка стиля заполняет первые годы писательской деятельности, работа над стилем продолжается всю жизнь. И это при непременном условии природной художественной одаренности. Без нее самые отшлифованные произведения — мертворожденные дети».
Что, кое-кто приуныл? Но я же говорил где-то в начале этого «винегрета», что на каждую цитату найдется «противоцитата». По мнению небезызвестного московского «корчмаря», «научить писать можно любого. Каждого! Как каждого можно сделать мастером спорта, научить играть на скрипке или рояле». Так что выбирайте сами, чье мнение вам более по вкусу. (Замечу в скобках, что каждый, кто взялся писать, естественно, считает, что эта самая «природная художественная одаренность» у него наличествует...).
Пойдем дальше. Избегайте однотипности, одноликости персонажей, картонности непременных красавцев-героев и уродов-злодеев. Да, возможно, в фантастике главное — сюжет, но все-таки трудно удерживать в памяти кто есть кто в толстенном романе, если положительные герои отличаются друг от друга только именами, так же как антигерои. Кочуют из романа в роман — причем совершенно разных авторов! — одни и те же плоские серые тени, разве что одеты по-разному: один облачен в средневековые латы, другой — в комбинезон звездопроходца-покорителя галактических империй, да оружие у каждого свое (хотя и тут особого разнообразия нет: меч или бластер-импульсатор-аннигилятор).
Создать новый, запоминающийся образ — задача нелегкая (а кто сказал, что писательский труд легок?), но выполнимая. Ведь создал же Гомер Одиссея, Сервантес Дон Кихота, Гоголь Хлестакова. Почему бы и вам не попробовать? Даже если не получится дотянуться до уровня Отелло (пока?), все-таки, может быть, получится выше все того же одномерного безликого Васи Пупкина с бластером наперевес.
Итак, не герой-схема, а герой-личность, в динамике, с характером сложным, многоплановым, герой цветной, а не черно-белый. Образ нужно показывать в развитии, раскрывать в действии, с персонажем постоянно должно что-то происходить, он должен меняться... (пардон, забылся и сбился на этакий менторский тон).
Героям многих произведений молодых авторов, которые мне довелось читать, не хватает психологической убедительности, их поступки зачастую необоснованны, а порой вообще противоречат здравому смыслу. Автор заставляет своего героя поступать так, как ему, автору, нужно в рамках придуманного сюжета — и поэтому герои выглядят совершенно неправдоподобно. Таким образом, герой тут является простой марионеткой автора, а ведь он должен действовать самостоятельно. Примеров здесь можно привести тьму-тьмущую, но ведь не трактат же литературоведческий сочиняю, а набрасываю схематичные (или схематические?) заметки — поэтому ограничусь парочкой примеров, из совсем недавних. (Кстати, прямо эпидемия какая-то на слово «пара»; то и дело попадаются «пара минут», «пара метров», «пара сигарет» — но ведь все это понятия-то непарные! Другое дело, «пара ботинок»...). Прислал мне автор из Питера рассказ из серии «страшилок». Герой намерен купить остров с ну просто жуткой репутацией: в давние времена случилась там не одна ужасная смерть, прежние владельцы тоже сгинули. Страшные вещи рассказывает про этот остров экстрасенс — друг героя, ему вторит паромщик, везущий упрямого героя на остров. А герой таки поселяется в этом инфернальном месте. Может, он экстремал или вынужден поступить именно так? Нет, вполне обычный человек, и ужасается, услышав всю эту жуть. Просто он, как поясняет автор, хотел после смерти жены уехать куда-нибудь подальше от людей... Только и всего. Интересно, а сам автор поселился бы в таком месте, если бы узнал все эти страшные подробности?
Ясное дело, если бы герой не попал на остров, не было бы и «страшного» рассказа. Но тогда героя нужно сделать или действительно экстремалом, или не дать ему другого выбора, или еще как-то УБЕДИТЕЛЬНО обосновать этот его сумасбродный поступок (может быть даже временным помутнением рассудка или атрофией чувств, вызванной смертью любимой супруги — когда все по фигу...)
Повесть одного подмосковного автора рассказывает о том, как злодеи-кочевники стараются изжить с лица планеты хороших людей. Как только эти кочевники не изощряются: и лжеколдуна засылают, и мальчика-«ясновидца», и малолетнюю княжну со свету сживают при помощи отравы (которую пьет и лжеколдун, жертвуя собой ради торжества злого дела)... Но не прошли кочевники, дали им отлуп хорошие люди. А через какое-то время собрали кочевники войско и без всяких ухищрений раздолбали хороших людей. Вопрос: а чего ж они раньше-то так не сделали? Ответ: тогда бы не было повести... (Впрочем, написана она хорошо, и я все-таки включил ее в план публикаций — потому что автор действительно ПИСАТЕЛЬ).
Отсюда — рекомендация начинающим: ставьте себя на место героя и прикидывайте, смогли бы вы, находясь в полном уме и здравии, поступить так же (если, конечно, ваш герой — нормальный человек, а не сверхкрутой супермен из «космических опер» — в худшем смысле этого термина, — где о психологичности говорить как-то даже смешно).
Написал: «космические оперы» — и вновь вспомнил С, А. Снегова, которого в начале этих винегретных заметок назвал родоначальником советской «космической оперы». Так ведь это была действительно опера! «Кармен»! (Ну как не вспомнить достопочтенного Паниковского). Опера, а не ярмарочный балаган. «Очень важна в произведении первая фраза», — вновь и вновь повторял он и всегда ссылался на «Саламбо» Флобера. «Послушайте, как звучит начало, — почти благоговейно говорил Сергей Александрович. — Это было в Мегаре, предместье Карфагена, в садах Гамилькара...»
Помню, как он сокрушался по поводу того, что ни в одном произведении «семинаристов» (Дубулты, Всесоюзный семинар молодых писателей-фантастов) он не обнаружил «второго слоя» — все произведения были плоскими, а не объемными. «Мы ломовики и лобовики», — говорил он и приводил в пример знакомую с детства (во всяком случае, моему поколению) «Голубую чашку» А. Гайдара. Потом я перечитал этот рассказ: массаракш, а ведь точно! В детстве-то этого не замечаешь, а взрослые не читают «Голубую чашку». Речь идет не об иносказании, не о «Эзоповом языке», а именно о втором слое, идущем параллельно с первым, переплетающемся с ним. Задача, конечно же, сложная для начинающих — но пусть она станет вершиной (или одной из вершин), к которой нужно стремиться.
А вот дидактичность, напротив, — это не вершина, а яма, в которую лучше не падать. Не стоит поучать читателя, не стоит считать его глупее автора. Известный писатель С. Антонов говорил, что художественную идею он, еще будучи литкружковцем, представлял себе «как нравоучение, как мораль басни». А идею-то надо показывать посредством художественного образа, через героя, а не давать в конце, как в оригинале «Сандрильоны» (более известной как «Золушка». Кстати, в дальнейшем мораль из окончания сказки исчезла).
Помнится, на одном из Всесоюзных семинаров Святослав Логинов при обсуждении здорово врезал мне сразу за две мои повести. «Из каждой строчки прет классное наставничество, — сказал он. — Повести дидактичны, в них прослеживается четкая мораль; она формулируется где-то в середине, и дальше идет иллюстрация морали». Записал я эти его слова... Обидно было, конечно (всегда считаешь свои вещи гениальными!), но зато урок я получил очень хороший. А люди-то какие были в нашей группе: Юлий Буркин, Алан Кубатиев, Лев Вершинин, Сергей Иванов (это который из Риги)... Увы, отошли те времена, когда ежегодно проводились такие семинары молодых писателей-фантастов — не конвенты и фестивали (которые тоже по-своему, безусловно, хороши), а именно учеба, взаимное чтение произведений, их разбор (не разборки!), советы...
Ладно, взгрустнул — и пойдем дальше. Немалое значение в восприятии фантастического произведения играет внимание автора к деталям, вызывающим у читателя ощущение достоверности, подлинности фантастического. И вообще деталями не стоит пренебрегать (хотя и перегружать ими произведение тоже, наверное, не стоит). Приведу почти классический пример из «Войны миров» Г. Уэллса. Помните, снаряд угодил в боевой треножник и в клочья разнес марсианина — но сам треножник устоял. «Никем не управляемый, с высоко поднятой камерой, испускавшей тепловой луч, он быстро, но нетвердо зашагал по Шеппертону. (...) Чудовище стало теперь слепой машиной разрушения. Оно шагало по прямой линии, натолкнулось на колокольню шеппертонской церкви и, раздробив ее, точно тараном, шарахнулось, споткнулось и с грохотом рухнуло в реку». Вот картинка так картинка! А ведь Уэллс сегодня подзабыт...
Что делает эту сцену особенно вещной, конкретной? Именно удачная деталь — колокольня, в которую врезался марсианский треножник. Одновременно Уэллс применяет здесь и принцип характеристики неизвестного через известное: колокольня, которую, словно тараном, сокрушил боевой треножник, позволяет читателю представить размеры и мощь этой фантастической машины. (Этот пример я взял из книги Н. И. Черной «В мире мечты и предвидения»).
Не знаю, насколько справедливо будет следующее утверждение, но все-таки выскажу его. Возможно, это дело вкуса. (Как я обычно отвечаю авторам: «Я отнюдь не претендую на роль Верховного Судии и Истины в последней инстанции»). Мне не очень по душе, когда действие развивается линейно, без перебивок, без экскурсов в прошлое, без забегания вперед, без описания одного и того же события разными персонажами. Совет это или не совет — решать самим начинающим авторам.
Опять же вспомню С. Снегова. «Глагол — энергия речи, — говорил он. — Употребляйте поменьше прилагательных, побольше глаголов. — И тут же добавлял: — Хотя, в общем-то, это личное дело каждого».
А вот в чем я абсолютно уверен, так это в том, что ни в коем случае не стоит делать фантастическое произведение простой демонстрацией-манифестацией какой-либо научно-технической (или полунаучно-полутехнической) идеи. Да, такая идея может быть стержнем, основой сюжета, его каркасом — но не более. Читатель должен видеть не скелет, а симпатичное, в меру упитанное существо в расцвете лет и сил... А вообще, описание всяких технических устройств не входит, по-моему, в перечень «должностных обязанностей» фантастической литературы.
О, кстати (вернее, совсем некстати, но у нас же винегрет!), просматривая свои старые записи, обнаружил ответ С. Снегова на вопрос кого-то из «семинаристов» насчет того, много ли трупов должно быть в фантастическом произведении. «Увеличение количества трупов ослабляет впечатление от трупов», — таков был ответ. Автор начинающий, доложу вам, нынче пошел ох какой кровожадный! Рассказ на две-три журнальные страницы, а народу положено-ухайдокано немеряно. А ведь есть такое соображение (сошлюсь на свой роман «Вино Асканты» — к черту скромность! И все равно его нигде не найти — у самого последний авторский экземпляр «зачитали» с концами), что литературные миры воплощаются в какой-то иной вселенной, и убиенные авторами персонажи вновь умирают... Так давайте будем гуманными, господа. Мы ведь, между прочим, тоже вполне можем оказаться чьими-нибудь литературными героями, и если создавший нас автор столь же любит лить кровь...
Стоп, закругляюсь с этим пунктом! Потому что мысль не стоит топить в многословии. Существует мнение, что читатель не любит длинных рассуждений, ему действие подавай, «экшн». Побольше динамики! Поменьше заумных рассусоливаний! Потому как если читатель умишком ниже вас — ваши рассуждения ему неинтересны. Если выше — тоже... Как говорится, «это тезис спорный», но на всякий случай надо иметь его в виду.
Равно как и другой: «не нужно грузить читателя своими мыслями». Вот что пишет по этому поводу один московский литератор: «Никому ваши мысли на хрен не нужны. Даже если считаете их замечательными. Даже гениальными. Способными спасти мир и цивилизацию. [Не следует ли из этого, что и эта вот мысль данного литератора тоже «никому и на хрен?..» — А. К.] (...) У каждого читателя их своих вагон и две тележки. Замечательных, гениальных, небывалых. Каждый грузчик у пивной скажет вам, как спасти мир, цивилизацию, поднять курс рубля и вылечить СПИД. Понятно, свои идеи и мысли он считает заведомо интереснее. Почему? Да потому что свои!!! А не какого-то Хэмихуэя. Эту горькую истину надо запомнить накрепко. Иначе бросайте такое дело, как литература, сразу».
Я не буду комментировать этот пассаж. Тут каждый должен определиться сам.
Еще один «методический совет», который можно принимать или «послать на хрен»: не злоупотребляйте диалогами (хотя есть ли тут мера, и кто ее, эту меру, знает?). А вот более конкретно (С. Снегов): не объясняйте в диалогах то, что нужно знать читателю, но что хорошо известно самим беседующим персонажам; не делайте диалог источником информации — это дешевый прием, признак провинциальности литературы.
Добавлю: читайте сочиненные вами диалоги вслух. Смогли бы вы так изъясняться в реальной жизни? Диалоги, между прочим, — одно из самых слабых мест поступающих в «Порог» произведений.
При всем разнообразии мнений встречается подчас и удивительное единодушие. Разные писатели высказывались по этому поводу разными словами, но суть одна. «Прочитай фразу и посмотри, что можно из нее выкинуть, чтобы фраза не рассыпалась», — советует И. Бабель (тот, которого путают с Бебелем). «Сокращай беспощадно!» — предлагает С. Снегов. «Молодому писателю нужно испытывать если не радость, то хотя бы чувство удовлетворения, когда он находит лишнюю строчку и зачеркивает ее», — говорит С. Антонов, призывая не лить «водичку». «Вычеркивай к такой матери те слова из уже написанной фразы, без которых можно обойтись», — без обиняков рубит Ю. Никитин.
Отмечу, что подавляющая часть моей редакторской работы заключается именно в этом занятии. И произведения от этого не только не страдают, но и выигрывают — это не только мое мнение, но и мнение самих авторов, прошедших «обрезание». Путин, вон, говорил, что в Москве есть специалисты по этому делу. Ан не только в Москве! В Кировограде тоже! :-) (Эх, а сам-то я из Твери, поэтому с удовольствием публикую произведения земляков — даже если они не очень мастерски написаны).
Довольно интересную, на мой взгляд, «Шпаргалку писателя» составил Василий Купцов. Приведу ее практически полностью (почти без редактирования) и надеюсь, что составитель не будет в претензии за перепечатку. (Василий, как там Мытищи? Чаек, небось, попиваешь «близ Москвы»?).
Однажды «Юрий Александрович Никитин, в попытках передать какую-то часть опыта начинающим фантастам в моем лице, рассказал, как записал крупными буквами на бумажке и повесил прямо над рабочим столом кое-какие напоминания. В частности: «не забыть упоминать цвета», «указать, какое время года, суток», «погода, осадки», «помни об употреблении сравнений». Методика работы выглядела крайне просто — пишешь какой-нибудь там роман или эпопею, ненароком поднял глаза — и замечаешь, что набил уже целую страницу, а все описания на ней — черно-белые, и ни одной метафоры! Поработаешь так годик с напоминалкой у носа — и начинаешь уже автоматически вставлять и цвета, и запахи, и о солнцепеке с дождем не забудешь, а уж литературные сравнения сами через каждые десяток-другой строк выскакивать будут».
Вот какая «шпаргалка» висела у В. Купцова в 1999 году:
1. Время года (1 раз). 2. Время суток (1 раз в эпизод). 3. Погода, осадки (1 раз в эпизод). 4. Цвета (по всему тексту). 5. Запахи (по всему тексту). 6. Вкус. (Не указано. — А. К.). 7.Тактильные ощущения — необязательно. 8. Температура (воздух, вода, металл) — необязательно. 9. Болевые ощущения — необязательно.
«Вероятно, стоит подумать и о том, чтобы не забыть описать внешность героев», — замечает В. Купцов.
10. Убрать глупые «свой, своя, свои...» 11.Убрать лишние «был, были...»
«Пункты 10-11 указывают на те слова-паразиты, употреблением которых грешат практически все начинающие. (...) Не стоит лазить «своей рукой в свой карман». Что же до обилия «был-были», то не стоит употреблять [вероятно, имелось в виду «уподоблять». — А. К.] текст русского автора машинному переводу с английского».
12. Исправить предложения, где на одно подлежащее приходится несколько сказуемых («гусеницы»). 13. Проверить, одинаковы ли времена у глаголов в одном абзаце. 14. Проверить, в одном ли стиле написан текст.
15.Убрать «видимо». 16. Убрать «действительно». 17. Убрать «однако». 18. Убрать «впрочем».
«Пункты 15-18 — список слов, которых следует всячески избегать в речи от автора, — поясняет В. Купцов, — в диалогах героев — пожалуйста! Скорее всего, список стоит дополнить».
Однако, я не согласен с Василием. Впрочем, сколько людей, столько мнений. Видимо, каждому — свое... Действительно, эти слова могут быть неотъемлемыми элементами стиля — я, например, очень люблю слово «впрочем» и частенько им пользуюсь именно в авторской речи.
19.Проверить, использованы ли сравнения.
В. Купцов: «Для некоторых начинающих авторов мысль о том, что употребление метафор является едва ли не первейшим признаком литературного произведения, может оказаться новой...». (А вот здесь — полностью согласен).
20. Обработать программой «Свежий взгляд».
«Это тоже — на мой вкус, — замечает В. Купцов. — Программа выделяет одинаковые кустки слов, находящихся в «опасной близости». Например, одно и то же слово, повторенное дважды в одном предложении. Программа очень помогает при авторской правке текста. Но кому-то употребление компьютерных программ против шерсти. Нет проблем — выкидывайте этот пункт!»
Да, хотя я кое в чем с Василием не согласен, но в целом «шпаргалка» действительно может принести какую-то пользу. Возможно...
...И вот произведение написано. Что делать дальше? Сразу бомбардировать издательства?
Вновь обратимся к Льву Толстому. А он советует написать в первый раз, затем переписать, чтобы расставить мысли, затем еще раз — чтобы расставить слова... Что, в лом? А-а, вот потому-то мы и имеем те книги, которые имеем.
Если нет желания переписывать вещь два-три раза, целесообразно хотя бы отложить ее на некоторое время и заниматься чем-то другим (писать что-то другое). А потом ее перечитать — и устранить пропущенные ранее погрешности.
Можно дать прочитать рукопись сведущим людям, знающим толк в русском языке, литературе вообще и фантастике в частности. Если эти люди — друзья автора, лучше не говорить им, кто это написал: друзья по-настоящему покритиковать не смогут. Впрочем (Василий, привет!), смотря какие друзья.
И последние крохи винегрета, которым я вас, поди, уже вконец задолбал. Это уже не пожелание, а самый недвусмысленный и категорический совет: если вознамеритесь присылать свою нетленку в «Порог», обязательно хоть немного расскажите о том, кто вы и откуда. То бишь снабдите текст сопроводиловкой. Не знаю, как другим редакторам, а лично мне гораздо приятнее, что ли, работать с авторами, о которых я знаю хоть что-то кроме имени или псевдонима. А вот когда приходит текст (по почте или «мылом»), где значится только «И. Иванов» — и все, ни «здравствуйте» тебе, ни «до свидания», то меня, знаете ли, несколько коробит.
...Ну что ж, вот и весь винегрет. Теперь слово за вами, молодые-начинающие. Только не надо спешить — места на Олимпе всем хватит...
2003
© Алексей Корепанов
Статья, очень интересна для тех, кто пишет или пытается писать. взята здесь [J]www.kmt.graa.ru/textbook_d.php?cr=318&see=1...[/J]
читать дальше
читать дальше