[577481]

Мой новый рассказик. Пока не проверен.

Кьелби

Это был последний солнечный день. Хастль Храбрый стоял перед заросшим палисадником и смотрел на человека, которого давно уже назвал другом. Сколько они не виделись? Год или два.
- Здравствуй, – сказал он.
- Здравствуй, - ответил Кальвин Яркий и открыл калитку - заходи.
Пахло скошенной травой и вонючими цветами. Хастль глубоко вдохнул, голова его закружилась от пряного воздуха. Он вошел.
- Давно не виделись, – смеялся Кальвин. Он много говорил о себе и много спрашивал у Хастля Храброго. Хастль с удовольствием отвечал.
По всему выходило, что живет Кальвин хорошо, но ему смертельно скучно здесь.
- Мы тогда много золота взяли. Слишком много, завязать пришлось, - говорил Кальвин, - по мне, так слишком рано. Могли еще погулять.
Золотые вояки, отряд кондотьеров, был воплощением удачи. Кальвин и Хастль воевали под его блестящим флагом пять лет, пока не захватили золотохранилище одной маленькой, но очень богатой страны. Командор подумал да и распустил отряд, золото по-честному поделил. Половину себе, половину остальным. Денег было так много, что никто не жаловался. К тому все устали от войн и договорились до Вечного мира. Воякам то хорошо, они, бренча золотишком, разбрелись по домам. Хастль отправился в родной город. Кальвин – сюда, в деревушку на краю Бурого Леса.
Хорошо здесь, сытно, но Кальвин за два года так и не собрался ни съехать из дома брата, ни жениться.
Стол им собрала молчаливая, пугливая на вид, женщина.
- Невестка моя. Живем под одной крышей третий год, а она меня еще боится. Я же не кусаюсь!
Кальвин снова хохотал, громко, заразительно – ярко.
Вечером они сидели во дворе.
- Мне лень, - сказал Кальвин. – Я все делаю – пашу, колю дрова, слежу за скотом. Все делаю… мне думать лень. Принимать решения. Я потому и не женился, подчиняться бабе противно, а командовать лень. Так и живу.
- Понятно, - ответил Хастль.
Когда зашло солнце, все легли спать. Ночь была не жаркой, тихо, насекомых в доме не водилось. И все же Хастль не спал, просто не мог, он уже дней двадцать не испытывал желания уснуть. Теперь его это уже не беспокоило. Он просто лежал не шевелясь, пока ночь не перевалила за середину. Тогда он встал, собрал вещи, подошел к колыбельке с племянником Кальвина и свернул младенцу шею.
Тучи, пухлые от воды, затянули небо, из-за них оно долго не светлело, отказываясь признать наступившее утро. Хастлю не было дела до причуд погоды. Теперь он будет идти к своей цели без солнца и дождя, с вечными тучами над головой. Идти через бурый лес, а он страшен для многих. Хотя нет, Кальвин теперь отправится за ним куда угодно.
Когда лес сомкнулся за ним, Хастль Храбрый даже не оглянулся, чтобы последний раз взглянуть на вольные просторы. Он просто заботился, чтобы идти быстро и оставлять достаточно следов, чтобы его можно было найти.
Бурый лес – мрачное место. Голые стволы, покрытые бурым мхом, тянутся высоко, чтобы там, в непостижимой высоте, робкие листочки могли дотянуться до солнца. Внизу же не было ничего кроме палой листвы. Воздух был мрачен и тяжел, голосов птиц и зверей слышно не было. Плохо здесь человеку, но Хастль шел легко и быстро.
Он не останавливался ни для какой нужды. Ему не хотелось спать, не хотелось есть, не хотелось даже дышать. Он задержал дыхание, прошло несколько минут, а потребности в глубоком вдохе так и не появилось. Хастль все-таки вдохнул и позволили легким работать самостоятельно. Это не слишком беспокоило, но все же Хастль Храбрый задавался вопросом, что же с ним происходит.
Он был довольно молод, ему не исполнилось и тридцати. Когда распустили Золотых вояк, он вернулся домой и зажил в старом доме. От людей он устал, потому выходил редко, только за едой. Друзей не завел, женщины его только раздражали. Он ничем не занимался, просто жил, существовал, пока месяц назад не ушел из дома.
Он шел куда и сам не знал. Встреча с Кальвином Ярким стала случайностью. Но что-то подсказало Хастлю, что это очень хорошо.
Когда-то они были друзьями, но расставание трагедией не стало. Теперь все изменилось, Хастлю Храброму не хотелось разлучаться с Кальвином, поэтому он убил ребенка.
Хастль улыбнулся. Теперь Кальвин крепко связан с ним. Пусть он не знал чего хочет, не понимал что происходит, но внутри его сознания жил план, и когда этот план выполнялся, ему было очень хорошо. А если что-то пойдет не так, то будет плохо. Поэтому Хастль торопился.
На второй день пути начали выпадать волосы. Хастль носил длинные, почти как у женщины, еще со времен наемничества. И у Кальвина были такие, все в Золотых вояках ходили длинноволосыми, это отличало их отряд. Храброго потеря волос не взволновала. Он провел рукой по голове, и на липкой от пота ладони осталась паутинка из тонких светлых прядей. Хастль вытер ладонь о бурый мох и пошел дальше.
Что поры его кожи истекают темной, тягучей жидкостью, Хастль заметил, когда она начала растворять одежду. Он оторвал от рукава кусок расползшейся рубашки, от крепкой ткани осталось нечто непонятное. Хастль подумал, что все равно ничего изменить не может, и позволил всему идти своим чередом. Жидкости покрыла все тело и застыла коркой. Она мешала конечностям двигаться и лопалась на коленях и локтях. Трещины продолжали сочиться, на руках и ногах образовались наросты из постоянно текучей мерзости.
Хастль знал, что рано или поздно его скорость уменьшится, был готов к этому и не слишком волновался. Равнодушный мозг проснулся только, когда Храбрый добрался до ручья и смог увидеть свое размытое отражение. Он увидел кьелби.
Ужас поразил его. Проклятые существа, темные как головешки брели по дорогам. Они были столь мерзки, что никто не осмелился напасть на них. Даже мальчишки не бросали в них камни. Черные человекоподобные головешки – вот, что такое кьелби. Куда они идут, зачем - неизвестно. Да и кому они нужны… никому.
Хастль со скрипом поднял руки к лицу и коснулся кожи. Противная корка запечатала его губы. Хастль принялся раздирать собственную плоть, чтобы открыть рот. Кончики пальцев легко проникали вглубь мягкой, пористой плоти. Она сочилась жидкостью словно пропитанная водой губка. Он разодрал рот и закричал, слабо, шипяще, но закричал. От этого усилия Храбрый потерял равновесие и упал на землю, покатился в воду. Он потом встал и поковылял дальше. Смирение наполняло его сущность.
Весь оставшийся путь Хастль заботился только о том, чтобы не потерять подвижность. Из одежды на нем остался только разодранный, перепачканный плащ. Он был потерян для людей точно так же, как было потерянно место, скрытое в Буром лесу.
В середине огромной низменности возвышалась башня. Когда-то она была высока, но теперь от нее остались только первые этажи, но и их хватало, чтобы понять насколько велико было когда-то это здание. Вокруг башни раскинулось кладбище. Обширное, нарядно мраморное кладбище. Такое не назовешь погостом.
Сюда он шел. Нет, они шли. Спиной Хастль почувствовал взгляд Кальвина. Все правильно. Здесь они должны встретиться. Это хорошо для кьелби. Это правильно.
Хастлю хотелось бы поприветствовать друга, но он потерял речь. Да и к чему слова? Хастль сделала шаг и скатился вниз, застыл на земле в поломанной позе. Он почувствовал как Кальвин оказался рядом и перевернул его.
Их взгляды встретились, и Кальвин умер.
В этот момент небеса, беременные дождем, разродились потоками воды. Тучи всегда сопровождали кьелби, но только в конце оплакивали странных уродцев.
Хастль обнял тело Кальвина и вместе с водой просочился под землю. В глубине он свернулся комочком, обняв милый труп. Скоро он начнет разлагаться, и запах сделает гнездышко кьелби очень уютным. Храбрый поудобнуу устроился и уснул.
Кьелби шли сюда, чтобы найти покой в старых могилках. Это продолжалось долго, но настал момент, когда могилы кончились. Милых трупов на всех не хватило и теперь, чтобы обрести покой проклятым придется находить себе компанию самим.