Сначала была котлета. Ее окружала хрустальная сфера, а между котлетой и сферой жили мухи. То были древние мухи - мудрые, справедливые, благородные, не чета нынешним…
Мухи находили изобильную пищу на котлете, сидели потом на хрустальном своде, ведя философские беседы. Следы их лапок мы называем звездами. Но случилось страшное: блаженный мрак первозданного мира рассеяла дыра в хрустальной сфере – солнце. Его лучи иссушили котлету, больше не стало пищи для древних мух, им пришлось измениться. Они измельчали, забыли благонравные беседы, все их мысли свелись к одному, как бы выжить. Котлета стала нашей землей, на земле появились растения и животные. Мухи, некогда благородные создания, стали совсем незаметной частью нового мира.
читать дальше
Вальс гремел. В такт ему дрожали мыльные пузыри на стенах, и сотни пар отражались в их радужных стенках. Цокко ловила свои отражения, там кусочек милого лица, там другой, а вот здесь только пышный рукав бального платья.
- Ты меня не слушаешь, - это Спайда, больше чем друг, недоволен, что Цокко опять пропустила мимо ушей его вопрос.
- Ах, прости. Музыка слишком громка, я почти ничего не слышу, - пролепетала она в ответ.
Действительно, вокруг было шумно, Цокко пришлось прижаться к Спайде еще теснее. Он едва не запутался в ее слишком пышных юбках, но не сбился с такта и повел партнершу к краю танцевальной площадки. Они, кружась, выпорхнули из веселой толпы, что колыхалась под звуки оркестра, пахла сладкими духами. Спайда крепко держал хрупкую лапку Цокко и вел ее в затемненный пышной зеленью уголок, где мягко светились в сумраке паутинчатые кресла.
Едва попав под сень душистой аквилегии*, они рассмеялись. Вдали от громкой музыки, от слишком нарядной толпы, от пышных речей и строгих глаз старейшин, быть молодым и красивым стало намного легче. Цокко обняла своего друга и грустно вздохнула.
- А я все-таки поеду. В самом деле, кто, если не я?
Спайда оттолкнул от себя девушку. Его крылышки гневно затрепетали.
- Мухам не нужно подтверждать легенду о Котлете. Мы и без того знаем, что так оно все и было. Не верю я муравьиным ученым, они с радостью заявят, будто нет и не было Котлеты, если не увидят ее на границе обжитого мира. Какой им резон…
- Но профессор Форсимидай обладает кристальной репутацией, – перебила возлюбленного Цокко,- он предложил мухам места в экспедиции из уважения к нашему народу и его истории. Между прочим, истории неясной и зыбкой, полной противоречий, конфликтов, войн… мы, мухи, до сих пор не разобрались, кто мы и откуда идем, в чем наше предназначение, и какое место мы занимаем в мире.
- Красиво говоришь, но глупо, - Спайда нахмурился и, подцепив Цокко под локоток, повел ее дальше, к креслам. – Какая польза в истории, какой смысл для живущих одним днем? Давай танцевать, давай радоваться теплым дням и вкусной пище. Давай отложим личинки, чтобы у нашего племени появилось продолжение. Предназначение мух – просто быть в этом мире!
- Послушай, ведь если мы найдем Котлету или ее остатки, - не сдавалась Цокко, - то будет доказано, что Мухи – первые живые существа в мире, а все остальное пошло от нас. Разве это не прекрасно?
- Действительно, как представлю, что от этой новости муравьиная королева сразу подавится пыльцой и может даже насмерть, не могу не порадоваться. Но вдруг вы не найдете? Или еще обиднее – Котлета есть, но вы ищите не там, и вот истина искажена.
- О! Это было бы очень обидно, но эта экспедиция первая, но не последняя. Мы найдем Котлету!
Пока шел спор, они дошли до стоящих полукругом кресел. Из-за одного из них торчал кусочек ярко-розового шелкового платья. Спайда едва сдержался, чтобы не выругаться - места для поцелуев оказались заняты. Под легкое хихиканье более удачливой парочки Спайда и Цокко удалились.
- Не о том мы говорим, - продолжил Спайда, когда они покинули тень от аквилегии. – Я не против всяческих экспедиций, и даже не против муравьев с их жирной королевой. Просто мне не хочется, чтобы ты уезжала - вот и все. Цокко, милая, останься со мной, я обещаю, ты не пожалеешь.
Девушка улыбнулась самой нежной и ласковой своей улыбкой, ее тонкие пальцы погладили руку возлюбленного.
- Прости, я не могу упустить такой шанс. Но… смею ли я надеяться, что ты будешь ждать меня?
Спайда отшатнулся с враз одеревеневшим лицом. Цокко попыталась остановить его, удержать, но мужчина оттолкнул с силой ее лапку.
- Нет, не смеешь. Вряд ли я останусь в одиночестве, едва ты исчезнешь. Тут столько хорошеньких девушек, зачем мне грустить и тосковать без глупой мушки, которая несется неизвестно куда за древними легендами?
Он сказал эти слова, словно выплюнул сгусток горькой слюны. Цокко не успела ответить, как Спайда быстрыми, решительными шагами удалился прочь. Наверно, ему тоже было несладко, но Цокко не так уж и страдала, она уже всей душой была у остатков легендарной Котлеты.
Прошло три дня, Спайда так и не показался, ходили слухи, что все это время он провел в зарослях репейника с дурной компанией. С друзьями и родней Цокко изображала беспокойство, хотя точно знала, что этого муха ни один бешеный воробей не склюет. Вместо терзаний она пошила у модной портнихи симпатичный костюмчик в стиле сафари. Цвета мокрого песка, с большими карманами и декоративным патронташем, хлыстом на бедре. Старинный пробковый шлем достался Цокко от дедушки, тот был большим любителем поохотиться на майских жуков. Составив комплект, мушка решила, что готова к любой неожиданности.
Опухшую, со следами невоздержанностей физиономию Спайды Цокко увидела на торжественной встрече муравьев. Она тогда стояла на помосте рядом с мэром и отцами мушиного города, и отлично видела, кто там мелькает внизу, в море зевак и праздных зрителей. Некоторое время она следила за ним, но потом оркестр тихо играющий «Прощание мушанки» остановился и грянул совсем другую вещь – «Полет богинь». Цокко вздрогнула и посмотрела в верх, там летели тринадцать больших стрекоз.
«А вот и муравьи» - подумала девушка. Эскадрилья сделала круг над аэродромом. Красиво у нее это получилось, мухи падкие на дешевые эффекты были в восторге. Музыканты старались изо всех сил, чтобы заглушить стрекот крыльев, а в итоге получилась общая симфония стрекоз и мушиного оркестра. Цокко забылась на минуту, пока звучала музыка, а потом все стихло, из вагончика на брюхе одной из стрекоз выпрыгнула фигурка, тоненькая изящная, с прекрасными голубоватыми крыльями, совсем не похожая на муравьев, высыпавших вслед за нею. Мэр бросился к незнакомцу и назвал его величеством. И тут Цокко поняла, кто это.
Все уже давно знают, что ее высочество муравьиная королева мать народу своему в прямом смысле. Все до последнего мурашка есть дети ее, но только избранные являются принцами и принцессами, только они могут продолжить род. Форсимидай и был таким избранным. Цокко так взволновалась, что едва смогла ответить, когда ее представили гостю, а потом спряталась в толпе, восхищенной принцем. Церемония продолжилась четко, стройно, словно давно выработанный ритуал. Прозвучали пышные речи про дружбу двух великих народов, и гости уехали в гостиницу. Вместе с ними оказалась и Цокко, все-таки она отправляется на поиски Котлеты вместе с муравьями. Разумеется, там был дан прием в честь гостей.
Принц Форсимидай нашел Цокко, когда она немного успокоилась после пяти бокалов шампанского. Он улыбался столь очаровательно, что девушка расслабилась еще немного больше и позволила увести себя в незаметный коридорчик.
- Хи-хи, ваше величество, - вырвалось у Цокко.
- Нам сюда, - муравей не заметил состояния молодой мухи и толкнул дверь.
Комната за дверью заставила Цокко протрезветь. Это помещение представляло собой обычную подсобку, переделанную под временный штаб. Карты, множество карт, куча бумаг на столе и полу. Парочка ученых с мировыми именами и благоустроенной жизнью.
- Милочка, мы вас заждались, - поприветствовали они девушку.
- Простите, - пискнула Цокко.
За стеной толпа веселилась во всю, а здесь в который раз говорили о Котлете. Глубоко за полночь, когда давно закончилось приличное шампанское их, маленький консилиум пришел к выводу, что искать артефакт следует где-то на востоке.
- В любом случае, это интересное направление. Королева давно хотела узнать, возможно ли преодолеть водную преграду, ограничивающую ее владения на востоке, думаю за ней мы сможем найти много интересного, даже если не повезет с поисками Котлеты, - подытожил Форсимидай.
Все встали, и принц покинул собрание. Хотела уйти и Цокко, но ее просили остаться.
- Цокко, милочка, - обратился к ней самый старый и противный из ученых. – Мы ценим твой подвиг и решимость, но ты должна понимать, что Котлета, это народное достояние нашего народа**. Легенда, дарящая величие нашему народу.
- Я понимаю.
- Молодец. Раз так, то ты понимаешь, что лучше не иметь доказательств существования Котлеты, чем иметь доказательства ее несуществования?
- Что? – хаос охватил душу девушки, - я должна саботировать экспедицию? Это ужасно.
- Это необходимо. К тому же, если вы найдете Котлету, ничего этого не потребуется.
- Тогда я обязательно ее найду! - закричала Цокко.
Немного не в себе, она вернулась домой, но заснуть не смогла, так до утра и перебирала уложенные вещи. С рассветом в дверь постучал шофер, который отвез девушку на аэродром. По раннему времени толпы собрать не удалось, но оркестр был. Раздраженный дирижер заставил музыкантов играть как можно громче, оттого сонного мэра совсем не было слышно, и пафос его речей пропал втуне. Скомканный церемониал кое-как завершили, и Цокко усадили в удобный вагончик на брюхе самой большой стрекозы.
Они взлетели. Форсимидай с грустью посмотрел в окошко на мушиный город внизу.
- Как мы все-таки от них отличаемся! – воскликнул он, не обращая внимания на сидящую рядом Цокко.
- Разве? – спросил в ответ большой, закованный в броню из тяжелого хитина, муравей. – По мне, так они просто утомительны.
Муха вздохнула, что же ждет ее дальше?
* Цветок такой есть.
** Тавтология, но именно так мух и выразился.
Первые две недели более всего походили на круиз-вояж. Они летели над землями мух и муравьев. Как-то так получалось, что останавливались у них по очереди. Первую ночь они провели в соседнем городе мух. Цокко в нем никогда не была, она вообще в первый раз покинула родной город, но нашла его милым и гостеприимным. Точно так же гремел оркестр и заглушал речь мэра, но муха с удовольствием отметила, что дома играют гораздо лучше и громче, и мэр у них толще. А тут все такое маленькое, даже гостиница, и куда местным устроителям праздников до цоккиной тетушки, стараниями которой каждая вечеринка становилась событием века. И все же было весело, если бы только не недовольная рожа огромного муравья в зеленовато-коричневом хитиновом панцире. Именно он заявил, что мухи утомительны.
Цокко не привыкла сдаваться и попыталась навести мосты.
- Но что же мы все-таки и не познакомились, - Цокко подошла к муравью с двумя бокалами шампанского, котором было гораздо меньше пузырьков, чем в том, что подавали на прошлом приеме. Это было, кстати, на празднике в первом мушином городе.
Муравей, до сих пор стоявший неподвижно, зашевелился, пластины на его броне скрипнули, и он вновь застыл. Муха подумала, не обидеться ли ей, но решила, что с этим она всегда успеет.
- Ну что же вы так? Я Цокко, муха из хорошей семьи и не привыкла к таким манерам. Назовитась, право слово, разве это такая тайна, нам же вместе еще лететь и лететь!
Муравей поскрипел жвалами и произнес.
- Тринадцать - Сорок Семь, блок шестнадцать, партия семь. Назначен личным телохранителем принца Форсимидая. Служу королеве!
Цокко опешила и уронила бокал.
- У тебя даже имени нет, - от волнения девушка перешла на ты. – Ужас.
- Это муравей-воин, - Форсимидай неожиданно оказался за спиной Цокко, - не стоит ничему удивляться. Мне казалось, что вы слишком хорошо изучили наш народ, чтобы приставать к воину.
Цокко постаралась улыбнуться как можно невиннее.
- Откуда мне знать, что не все муравьи имеют имена?
- Тринадцать-сорок семь разве не подходит? Нормальное муравьиное имя, в каждом блоке есть муравей по имени Тринадцать-сорок семь. Начинается все с Ноль Один - Ноль Один и заканчивается Девяносто Девять – Девяносто Девять. Все правильно и логично. Разумеется, у мух все не так.
- Не так, - подтвердила Цокко. – Мы живем интереснее.
Они отошли от телохранителя достаточно далеко, чтобы он не слушал их, но из поля зрения не вышли.
- Эх, - вздохнула Цокко, - мы такие разные, что даже не стоит спорить о наших ценностях, но если все в экспедиции такие, то с кем мне разговаривать?
- Говорите со мной, - ответил Форсимидай, - я уникальное произведение ее величества.
Утром они покинули гостеприимных мух, полет прошел в штатном режиме, и стрекозы приземлились на аэродроме у большого муравейника. Цокко была возбуждена и готовилась к массе приключений в неизвестном месте. Все оказалось намного прозаичнее, деловитые мураши завели стрекоз в ангары и проводили гостей в муравейник, но не далеко, только в специальное для таких случае помещение у самой поверхности.
- М-м-мило здесь, - только и сказала Цокко, оказавшись в большом шатрообразном зале. Посередине стоял стол, накрытый на всех, кроме Форсимидая, его увели вниз, туда, где обитала вице королева.
Муравьи поели быстро и уползли в соседний зал, где для них приготовили кровати, но Цокко задержалась за столом, пусть для нее такая встреча не была верхом гостеприимства, но муравьиная кухня оказалась великолепной. Потом, наевшуюся от пуза, ее отвели в другую комнату, такую же по размерам как и зал, но с единственной кроватью.
Цокко долго не могла уснуть, подавленная пространством, но под утро сон таки явился. В вагончике она оказалась не единственной сонной мухой, принц был ни чуть не бодрее.
- Вашему величеству было веселее, чем нам, простым смертным? – спросила Цокко, и голос ее был чуточку ядовит. Семнадцать – Сорок Семь повернул в ее сторону свою страшную голову и пошевелил жвалами. Ото этого мушке стало смешно, слова не убивают - наверное.
- Ммм, я всю ночь разговаривал с дорогой старшей сестрой. Она так одинока вдали от ее высочества королевы.
- Матери вашей, - добавила Цокко. – Но ведь она сама королева.
- Вице королева, у нее нет принцев и принцесс, только Ноль Один-Ноль Один и его младшие товарищи.
Цокко вздохнула. Они летели дальше, к краю обжитых их народами земель.
Через две недели экспедиция достигла границы – огромного пространства, заполненного текучей водой. Стрекозиная эскадрилья перестроилась, и в их вагончик запрыгнул маленький деловитый муравей. Он прострекотал свой номер, но Цокко его не запомнила.
Оказалось, что он командовал исследовательской группой, которая смогла найти узкое место, рассеченное островом.
- Наши стрекозы очень мощные, - говорил муравей, и принц благосклонно кивал ему головой, - их сил достаточно, чтобы за день достичь острова, отдохнуть ночь, и на следующий день преодолеть второй отрезок.
Цокко план не впечатлили.
- Так просто… - протянула она.
Мурашек напрягся, Семнадцать – Сорок Семь чуть сдвинулся и мощными лапами схватил его и выкинул из вагончика. Маленькое тельце перевернулось в воздухе и попало аккуратно в открытую дверь вагончика на брюхе летящей рядом стрекозы.
- Он неправильный, - проскрипел телохранитель.
- Он разведчик, ему положено, - поднял лапку принц и успокоил Семнадцать - Сорок Семь. – Эх, госпожа Цокко, вы так жестоки. Девятнадцать – Тринадцать шел в неизвестность, когда пересекал воду, он терял друзей и сам подвергался опасности, а вы называете легким то, что куплено большой ценой.
«Я ведущий специалист по муравьям, - проговорила про себя Цокко, - пусть и теоретик».
- Нас можно различить по внешнему виду, - смягчился принц, - хотите, я объясню, кто есть кто?
Мухи находили изобильную пищу на котлете, сидели потом на хрустальном своде, ведя философские беседы. Следы их лапок мы называем звездами. Но случилось страшное: блаженный мрак первозданного мира рассеяла дыра в хрустальной сфере – солнце. Его лучи иссушили котлету, больше не стало пищи для древних мух, им пришлось измениться. Они измельчали, забыли благонравные беседы, все их мысли свелись к одному, как бы выжить. Котлета стала нашей землей, на земле появились растения и животные. Мухи, некогда благородные создания, стали совсем незаметной частью нового мира.
читать дальше
Вальс гремел. В такт ему дрожали мыльные пузыри на стенах, и сотни пар отражались в их радужных стенках. Цокко ловила свои отражения, там кусочек милого лица, там другой, а вот здесь только пышный рукав бального платья.
- Ты меня не слушаешь, - это Спайда, больше чем друг, недоволен, что Цокко опять пропустила мимо ушей его вопрос.
- Ах, прости. Музыка слишком громка, я почти ничего не слышу, - пролепетала она в ответ.
Действительно, вокруг было шумно, Цокко пришлось прижаться к Спайде еще теснее. Он едва не запутался в ее слишком пышных юбках, но не сбился с такта и повел партнершу к краю танцевальной площадки. Они, кружась, выпорхнули из веселой толпы, что колыхалась под звуки оркестра, пахла сладкими духами. Спайда крепко держал хрупкую лапку Цокко и вел ее в затемненный пышной зеленью уголок, где мягко светились в сумраке паутинчатые кресла.
Едва попав под сень душистой аквилегии*, они рассмеялись. Вдали от громкой музыки, от слишком нарядной толпы, от пышных речей и строгих глаз старейшин, быть молодым и красивым стало намного легче. Цокко обняла своего друга и грустно вздохнула.
- А я все-таки поеду. В самом деле, кто, если не я?
Спайда оттолкнул от себя девушку. Его крылышки гневно затрепетали.
- Мухам не нужно подтверждать легенду о Котлете. Мы и без того знаем, что так оно все и было. Не верю я муравьиным ученым, они с радостью заявят, будто нет и не было Котлеты, если не увидят ее на границе обжитого мира. Какой им резон…
- Но профессор Форсимидай обладает кристальной репутацией, – перебила возлюбленного Цокко,- он предложил мухам места в экспедиции из уважения к нашему народу и его истории. Между прочим, истории неясной и зыбкой, полной противоречий, конфликтов, войн… мы, мухи, до сих пор не разобрались, кто мы и откуда идем, в чем наше предназначение, и какое место мы занимаем в мире.
- Красиво говоришь, но глупо, - Спайда нахмурился и, подцепив Цокко под локоток, повел ее дальше, к креслам. – Какая польза в истории, какой смысл для живущих одним днем? Давай танцевать, давай радоваться теплым дням и вкусной пище. Давай отложим личинки, чтобы у нашего племени появилось продолжение. Предназначение мух – просто быть в этом мире!
- Послушай, ведь если мы найдем Котлету или ее остатки, - не сдавалась Цокко, - то будет доказано, что Мухи – первые живые существа в мире, а все остальное пошло от нас. Разве это не прекрасно?
- Действительно, как представлю, что от этой новости муравьиная королева сразу подавится пыльцой и может даже насмерть, не могу не порадоваться. Но вдруг вы не найдете? Или еще обиднее – Котлета есть, но вы ищите не там, и вот истина искажена.
- О! Это было бы очень обидно, но эта экспедиция первая, но не последняя. Мы найдем Котлету!
Пока шел спор, они дошли до стоящих полукругом кресел. Из-за одного из них торчал кусочек ярко-розового шелкового платья. Спайда едва сдержался, чтобы не выругаться - места для поцелуев оказались заняты. Под легкое хихиканье более удачливой парочки Спайда и Цокко удалились.
- Не о том мы говорим, - продолжил Спайда, когда они покинули тень от аквилегии. – Я не против всяческих экспедиций, и даже не против муравьев с их жирной королевой. Просто мне не хочется, чтобы ты уезжала - вот и все. Цокко, милая, останься со мной, я обещаю, ты не пожалеешь.
Девушка улыбнулась самой нежной и ласковой своей улыбкой, ее тонкие пальцы погладили руку возлюбленного.
- Прости, я не могу упустить такой шанс. Но… смею ли я надеяться, что ты будешь ждать меня?
Спайда отшатнулся с враз одеревеневшим лицом. Цокко попыталась остановить его, удержать, но мужчина оттолкнул с силой ее лапку.
- Нет, не смеешь. Вряд ли я останусь в одиночестве, едва ты исчезнешь. Тут столько хорошеньких девушек, зачем мне грустить и тосковать без глупой мушки, которая несется неизвестно куда за древними легендами?
Он сказал эти слова, словно выплюнул сгусток горькой слюны. Цокко не успела ответить, как Спайда быстрыми, решительными шагами удалился прочь. Наверно, ему тоже было несладко, но Цокко не так уж и страдала, она уже всей душой была у остатков легендарной Котлеты.
Прошло три дня, Спайда так и не показался, ходили слухи, что все это время он провел в зарослях репейника с дурной компанией. С друзьями и родней Цокко изображала беспокойство, хотя точно знала, что этого муха ни один бешеный воробей не склюет. Вместо терзаний она пошила у модной портнихи симпатичный костюмчик в стиле сафари. Цвета мокрого песка, с большими карманами и декоративным патронташем, хлыстом на бедре. Старинный пробковый шлем достался Цокко от дедушки, тот был большим любителем поохотиться на майских жуков. Составив комплект, мушка решила, что готова к любой неожиданности.
Опухшую, со следами невоздержанностей физиономию Спайды Цокко увидела на торжественной встрече муравьев. Она тогда стояла на помосте рядом с мэром и отцами мушиного города, и отлично видела, кто там мелькает внизу, в море зевак и праздных зрителей. Некоторое время она следила за ним, но потом оркестр тихо играющий «Прощание мушанки» остановился и грянул совсем другую вещь – «Полет богинь». Цокко вздрогнула и посмотрела в верх, там летели тринадцать больших стрекоз.
«А вот и муравьи» - подумала девушка. Эскадрилья сделала круг над аэродромом. Красиво у нее это получилось, мухи падкие на дешевые эффекты были в восторге. Музыканты старались изо всех сил, чтобы заглушить стрекот крыльев, а в итоге получилась общая симфония стрекоз и мушиного оркестра. Цокко забылась на минуту, пока звучала музыка, а потом все стихло, из вагончика на брюхе одной из стрекоз выпрыгнула фигурка, тоненькая изящная, с прекрасными голубоватыми крыльями, совсем не похожая на муравьев, высыпавших вслед за нею. Мэр бросился к незнакомцу и назвал его величеством. И тут Цокко поняла, кто это.
Все уже давно знают, что ее высочество муравьиная королева мать народу своему в прямом смысле. Все до последнего мурашка есть дети ее, но только избранные являются принцами и принцессами, только они могут продолжить род. Форсимидай и был таким избранным. Цокко так взволновалась, что едва смогла ответить, когда ее представили гостю, а потом спряталась в толпе, восхищенной принцем. Церемония продолжилась четко, стройно, словно давно выработанный ритуал. Прозвучали пышные речи про дружбу двух великих народов, и гости уехали в гостиницу. Вместе с ними оказалась и Цокко, все-таки она отправляется на поиски Котлеты вместе с муравьями. Разумеется, там был дан прием в честь гостей.
Принц Форсимидай нашел Цокко, когда она немного успокоилась после пяти бокалов шампанского. Он улыбался столь очаровательно, что девушка расслабилась еще немного больше и позволила увести себя в незаметный коридорчик.
- Хи-хи, ваше величество, - вырвалось у Цокко.
- Нам сюда, - муравей не заметил состояния молодой мухи и толкнул дверь.
Комната за дверью заставила Цокко протрезветь. Это помещение представляло собой обычную подсобку, переделанную под временный штаб. Карты, множество карт, куча бумаг на столе и полу. Парочка ученых с мировыми именами и благоустроенной жизнью.
- Милочка, мы вас заждались, - поприветствовали они девушку.
- Простите, - пискнула Цокко.
За стеной толпа веселилась во всю, а здесь в который раз говорили о Котлете. Глубоко за полночь, когда давно закончилось приличное шампанское их, маленький консилиум пришел к выводу, что искать артефакт следует где-то на востоке.
- В любом случае, это интересное направление. Королева давно хотела узнать, возможно ли преодолеть водную преграду, ограничивающую ее владения на востоке, думаю за ней мы сможем найти много интересного, даже если не повезет с поисками Котлеты, - подытожил Форсимидай.
Все встали, и принц покинул собрание. Хотела уйти и Цокко, но ее просили остаться.
- Цокко, милочка, - обратился к ней самый старый и противный из ученых. – Мы ценим твой подвиг и решимость, но ты должна понимать, что Котлета, это народное достояние нашего народа**. Легенда, дарящая величие нашему народу.
- Я понимаю.
- Молодец. Раз так, то ты понимаешь, что лучше не иметь доказательств существования Котлеты, чем иметь доказательства ее несуществования?
- Что? – хаос охватил душу девушки, - я должна саботировать экспедицию? Это ужасно.
- Это необходимо. К тому же, если вы найдете Котлету, ничего этого не потребуется.
- Тогда я обязательно ее найду! - закричала Цокко.
Немного не в себе, она вернулась домой, но заснуть не смогла, так до утра и перебирала уложенные вещи. С рассветом в дверь постучал шофер, который отвез девушку на аэродром. По раннему времени толпы собрать не удалось, но оркестр был. Раздраженный дирижер заставил музыкантов играть как можно громче, оттого сонного мэра совсем не было слышно, и пафос его речей пропал втуне. Скомканный церемониал кое-как завершили, и Цокко усадили в удобный вагончик на брюхе самой большой стрекозы.
Они взлетели. Форсимидай с грустью посмотрел в окошко на мушиный город внизу.
- Как мы все-таки от них отличаемся! – воскликнул он, не обращая внимания на сидящую рядом Цокко.
- Разве? – спросил в ответ большой, закованный в броню из тяжелого хитина, муравей. – По мне, так они просто утомительны.
Муха вздохнула, что же ждет ее дальше?
* Цветок такой есть.
** Тавтология, но именно так мух и выразился.
Первые две недели более всего походили на круиз-вояж. Они летели над землями мух и муравьев. Как-то так получалось, что останавливались у них по очереди. Первую ночь они провели в соседнем городе мух. Цокко в нем никогда не была, она вообще в первый раз покинула родной город, но нашла его милым и гостеприимным. Точно так же гремел оркестр и заглушал речь мэра, но муха с удовольствием отметила, что дома играют гораздо лучше и громче, и мэр у них толще. А тут все такое маленькое, даже гостиница, и куда местным устроителям праздников до цоккиной тетушки, стараниями которой каждая вечеринка становилась событием века. И все же было весело, если бы только не недовольная рожа огромного муравья в зеленовато-коричневом хитиновом панцире. Именно он заявил, что мухи утомительны.
Цокко не привыкла сдаваться и попыталась навести мосты.
- Но что же мы все-таки и не познакомились, - Цокко подошла к муравью с двумя бокалами шампанского, котором было гораздо меньше пузырьков, чем в том, что подавали на прошлом приеме. Это было, кстати, на празднике в первом мушином городе.
Муравей, до сих пор стоявший неподвижно, зашевелился, пластины на его броне скрипнули, и он вновь застыл. Муха подумала, не обидеться ли ей, но решила, что с этим она всегда успеет.
- Ну что же вы так? Я Цокко, муха из хорошей семьи и не привыкла к таким манерам. Назовитась, право слово, разве это такая тайна, нам же вместе еще лететь и лететь!
Муравей поскрипел жвалами и произнес.
- Тринадцать - Сорок Семь, блок шестнадцать, партия семь. Назначен личным телохранителем принца Форсимидая. Служу королеве!
Цокко опешила и уронила бокал.
- У тебя даже имени нет, - от волнения девушка перешла на ты. – Ужас.
- Это муравей-воин, - Форсимидай неожиданно оказался за спиной Цокко, - не стоит ничему удивляться. Мне казалось, что вы слишком хорошо изучили наш народ, чтобы приставать к воину.
Цокко постаралась улыбнуться как можно невиннее.
- Откуда мне знать, что не все муравьи имеют имена?
- Тринадцать-сорок семь разве не подходит? Нормальное муравьиное имя, в каждом блоке есть муравей по имени Тринадцать-сорок семь. Начинается все с Ноль Один - Ноль Один и заканчивается Девяносто Девять – Девяносто Девять. Все правильно и логично. Разумеется, у мух все не так.
- Не так, - подтвердила Цокко. – Мы живем интереснее.
Они отошли от телохранителя достаточно далеко, чтобы он не слушал их, но из поля зрения не вышли.
- Эх, - вздохнула Цокко, - мы такие разные, что даже не стоит спорить о наших ценностях, но если все в экспедиции такие, то с кем мне разговаривать?
- Говорите со мной, - ответил Форсимидай, - я уникальное произведение ее величества.
Утром они покинули гостеприимных мух, полет прошел в штатном режиме, и стрекозы приземлились на аэродроме у большого муравейника. Цокко была возбуждена и готовилась к массе приключений в неизвестном месте. Все оказалось намного прозаичнее, деловитые мураши завели стрекоз в ангары и проводили гостей в муравейник, но не далеко, только в специальное для таких случае помещение у самой поверхности.
- М-м-мило здесь, - только и сказала Цокко, оказавшись в большом шатрообразном зале. Посередине стоял стол, накрытый на всех, кроме Форсимидая, его увели вниз, туда, где обитала вице королева.
Муравьи поели быстро и уползли в соседний зал, где для них приготовили кровати, но Цокко задержалась за столом, пусть для нее такая встреча не была верхом гостеприимства, но муравьиная кухня оказалась великолепной. Потом, наевшуюся от пуза, ее отвели в другую комнату, такую же по размерам как и зал, но с единственной кроватью.
Цокко долго не могла уснуть, подавленная пространством, но под утро сон таки явился. В вагончике она оказалась не единственной сонной мухой, принц был ни чуть не бодрее.
- Вашему величеству было веселее, чем нам, простым смертным? – спросила Цокко, и голос ее был чуточку ядовит. Семнадцать – Сорок Семь повернул в ее сторону свою страшную голову и пошевелил жвалами. Ото этого мушке стало смешно, слова не убивают - наверное.
- Ммм, я всю ночь разговаривал с дорогой старшей сестрой. Она так одинока вдали от ее высочества королевы.
- Матери вашей, - добавила Цокко. – Но ведь она сама королева.
- Вице королева, у нее нет принцев и принцесс, только Ноль Один-Ноль Один и его младшие товарищи.
Цокко вздохнула. Они летели дальше, к краю обжитых их народами земель.
Через две недели экспедиция достигла границы – огромного пространства, заполненного текучей водой. Стрекозиная эскадрилья перестроилась, и в их вагончик запрыгнул маленький деловитый муравей. Он прострекотал свой номер, но Цокко его не запомнила.
Оказалось, что он командовал исследовательской группой, которая смогла найти узкое место, рассеченное островом.
- Наши стрекозы очень мощные, - говорил муравей, и принц благосклонно кивал ему головой, - их сил достаточно, чтобы за день достичь острова, отдохнуть ночь, и на следующий день преодолеть второй отрезок.
Цокко план не впечатлили.
- Так просто… - протянула она.
Мурашек напрягся, Семнадцать – Сорок Семь чуть сдвинулся и мощными лапами схватил его и выкинул из вагончика. Маленькое тельце перевернулось в воздухе и попало аккуратно в открытую дверь вагончика на брюхе летящей рядом стрекозы.
- Он неправильный, - проскрипел телохранитель.
- Он разведчик, ему положено, - поднял лапку принц и успокоил Семнадцать - Сорок Семь. – Эх, госпожа Цокко, вы так жестоки. Девятнадцать – Тринадцать шел в неизвестность, когда пересекал воду, он терял друзей и сам подвергался опасности, а вы называете легким то, что куплено большой ценой.
«Я ведущий специалист по муравьям, - проговорила про себя Цокко, - пусть и теоретик».
- Нас можно различить по внешнему виду, - смягчился принц, - хотите, я объясню, кто есть кто?
Вы — доктор Эрик Формэн. Воплощение здравого отношения к жизни (к счастью, не только здравого смысла). Профессионал и даже отчасти карьерист, олицетворение американской мечты — целеустремленный и организованный. Дорожит правилами общежития и общественным мнением, считает, что правила существуют отнюдь не для того, чтобы их нарушать. Не чужд карьеризма в лучшем смысле этого слова. Готов нести ответственность за принятые решения. Не считает, что плохой мир лучше доброй ссоры. Но при этом добр, заботлив и сочувствен.
